Журнал "Вокруг Света" №9  за 1998 год - Вокруг Света

Самые старые азулежу в Португалию пришли из Севильи в XV веке. Их поверхность была рельефна: перегородки и канавки предотвращали нежелательное смешение красок, а орнамент, согласно исламской традиции, состоял в основном из звезд. В XVI веке из Италии пришли техника майолики с нанесением красок на плоскую поверхность, покрытую цинковой глазурью, а также новые темы. Мотивы живописи становятся все многообразней и красочней: азулежу XVI века уже в основном трехцветные — белые, синие, желтые.

С возрастающим импортом из Голландии в технике азулежу происходят изменения. Вместо привычного многоцветья художники стали использовать исключительно контраст между белым цветом и кобальтовой синью, а в качестве сюжетов — целые сценки.

Восстанавливая Лиссабон после землетрясения 1755 года, маркиз де Помбал основал крупнейшую фабрику по производству азулежу «Рату». Благодаря массовому промышленному производству в середине XIX века искусство азулежу стало истинно народиым. С этого времени блестящими изразцами начинают украшать не только дворцы и церкви, но также внешние и внутренние стены самых разных построек. Полированные декоративные плитки имеют и практическое значение: они не только придают зданиям нарядный вид, но и хорошо защищают их от влаги, что в условиях атлантического климата Португалии очень важно. Сюжеты азулежу крайне разнообразны. Очень популярны изображения Пресвятой Девы Марии, которая считается королевой Португалии, а также библейские темы. В замке Бусаку галереи украшают рыцарские сцены из великою героического прошлого страны. Но летопись португальской истории на азулежу продолжается. Например, в Синтре, под Лиссабоном, на одном из домов красуется азулежу с изображением... электрички, которая пришла туда всего лет тридцать назад. А в Порту на вокзале Сан-Бенту в азулежу представлена вся история Португалии.

— Картины из азулежу, — говорил мне португальский журналист Фернанду Коррейа ли Оливейра, — это нечто вроде комиксов,   которые при неграмотности значительной части населения служили одним из способов распространения   знаний, прежде всего об истории.

— Посмотрите, например, на оформление провинциальных вокзалов и общественных зданий, особенно на севере страны, — продолжал он, — и вы найдете в них рассказ о традициях, занятиях населения и его образе жизни, об особенностях того или иного города и местности.

Конечно, чем старше азулежу и чем искуснее выполнены, тем они ценнее. Об их популярности среди коллекционеров лучше всего говорит тот факт, что в Лиссабоне возникли целые преступные группы, которые воруют по ночам старинные азулежу, чтобы продавать их иностранцам. И это превратилось для властей в подлинную проблему.

Появились недавно азулежу и в Москве. Но это не дело рук злоумышленников. Новый вход на станцию Белорусская» был оформлен азулежу работы художницы Граса Мораиш — лиссабонский муниципалитет подарил их нашей столице к ее 850-летию.

Никита Кривцов / фото автора

Португалия

Земля людей: Претория Преториуса

Бурский фургон по прежнему катит по дорогам южной Африки — как в далеком 1838-м...

Африканеры, африкаанс... Неуклюжие слова, режущие слух и непонятные тому, кто не интересуется историей Южной Африки. А речь ведь идет о бурах и их собственном языке, «испорченном» голландском, привезенным сюда, на самый юг Черного континента, в далеком XVII веке. Именно на этом языке говорил наш герой. Нет, все-таки наверное не он, а его дети и внуки, успевшие основательно засорить правильный голландский разными словечками и оборотами из местных африканских наречий, а также немецкого, французского и других языков.

Его звали Андрис Преториус, и ему было около сорока, когда имя его стало греметь по всей Южной Африке. Никому не известный командир из приграничных с Наталем районов Капской колонии, отличившийся в походах против вождя ндебеле Мзиликази, стал основателем первого бурского независимого государства — в честь него-то и назван этот город Преторией.

Но это произойдет позже, а тогда, в далеком 1838-м, он противостоял с несколькими десятками стрелков... 12 тысячам зулусских воинов. Их, буров, спасли фургоны — поставленные на-попа вкруг повозки. Они стали непреодолимой баррикадой для атаковавших их зулусов. Три тысячи человек потерял в той битве Дингаан, а потери Прсториуса составили... трое раненых. (Правда, буры были вооружены винтовками, а чернокожие воины защищали свою землю лишь с копьями-ассегаями и луками.)

С тех пор река Инкоме, протекающая к югу от Претории, стала называться Блад-Ривер (Кровавой), а этот эпизод южноафриканской истории вошел во все учебники как «высший взлет бурского самоутверждения как нации».

А потом был большой трек — поход — на север вслед за отступавшими зулусскими отрядами и бегущим в панике вождем. И было 14 февраля 1840 года, когда в бурском лагере на Блек-Ривер салют из 21 пушки провозгласил создание первой бурской независимой республики...

Маленький городок, превратившийся потом в столицу ЮАР, конечно, не был похож на сегодняшнюю Преторию — можно сказать, что он вырос прямо из укрепленного лагеря на колесах — символа «африканерства», а старый колониальный центр — уже дань английской градостроительной моде разных эпох, поскольку дальнейшая история Южной Африки во многом шла по указке из Лондона. Но дух бура Андриса Преториуса жив здесь, несмотря на полтора столетия британского губернаторства, а 16 декабря, день военного триумфа Преториуса, по-прежнему остается национальным праздником — при любой власти.

Николай Николаев

Via est vita: В маленьком индийском Вавилоне

«Новым Вавилоном» называют самый маленький штат Индии — Гоа. Своим названием он обязан европейцам и американцам, создавшим на западном побережье целые общины «неформалов». Бум пришелся на начало шестидесятых. Но и сегодня Гоа сохраняет скандальную репутацию.

Маленькая российская экспедиция, приехавшая в Дели, чтобы отправиться на Андаманские острова, специально сделала крюк (и немалый — вспомните размеры Индии!), чтобы побывать в Гоа: слишком уж у всех на слуху это место. Наш корреспондент Михаил Выскубов встретился с участником экспедиции Андреем Каменевым и записал его рассказ.

Расстояние от  Дели до Гоа 1800 километров. Пустяк, если добираться самолетом. Какие-то два часа полета, и ты на месте. Однако в условиях экспедиции воздушный транспорт роскошь непозволительная: помимо билетов нам пришлось бы оплачивать багаж, а это более полутонны: парапланы, генераторы, фото- и ви-деоаппаратура, палатки...

Оценив ситуацию, мы отвергли вариант перелета и воспользовались единственным доступным видом транспорта — автобусом. Удовольствие сомнительное, учитывая состояние трассы: километр — асфальт, два — проселочная дорога, плюс отсутствие кондиционера (при жаре +400 !), но экономия значительная. Да и не пристало путешественникам со стажем переживать из-за отсутствия комфорта — дело привычное. К тому же транзит открывал отличную возможность увидеть жизнь такой, какой она есть.

Оставив столицу с ее рикшами, многоголосицей, запахом зеленой

свежести и шербета, мы устремились на запад. Я приготовил камеру, чтобы сделать первые кадры, хотя монотонный плоский пейзаж с выжженной травой да редкими чахлыми кустами никак не радовал объектив моего «Никона». Унылую картину оживляли разве что стайки диковинных птиц да огромные обезьяны, суетливо пересекающие дорогу, чем вызывали праведный гнев водителя. «Бандар, бандар», — цедил водитель Сингх сквозь зубы, сбрасывая скорость на каждом повороте.

Проехав небольшой отрезок пути, я сделал для себя интересное открытие: жизнь в Индии сосредоточена вдоль дорог. Причина самая тривиальная: в городе найти работу нереально. Огромная армии безработных вынуждена искать способы прокормиться. Рядом с трассой такая возможность есть всегда: здесь меняют и продают вещи, останавливаются на ночлег. Гостиницы, вернее ночлежки, представляют собой трехстенок, сколоченный из фанеры, картона и прочего утиля, фасад отсутствует вообще. Внутри грубые кровати без матрацев и прочих излишеств, печь для готовки, пара столов, стулья. Хозяева, естественно, сама предупредительность («Иес, сэр. Плиз, сэр. Онли фор ю, сэр».) Несмотря на настойчивые уговоры отведать то или иное блюдо мы воздерживались. Уж больно неприглядным выглядел процесс готовки, да и посуда не блистала чистотой. Решили обойтись сухим пайком. Бог его знает, как отреагирует желудок на непривычную кухню. Сорвать экспедицию из-за чревоугодия — непростительное пижонство. Да и остановки старались делать в случае крайней необходимости: купить сигареты, пополнить запасы воды, накормить водителей. Последние старались вовсю, и на исходе четвертых суток мы достигли побережья Аравийского моря.